Бесконечная история - Страница 99

А Бастиан всё скакал и скакал в кромешной тьме, чёрный плащ развевался и хлестал его по плечам, металлические суставы гигантского коня скрежетали во время бега при каждом его движении, мощные подковы с грохотом стучали по земле.

– Но! – кричал Бастиан. – Но! Но! Но!

Ему казалось, что конь скачет слишком медленно.

Он хотел нагнать Атрейо и Фалькора, чего бы это ему ни стоило, даже если придется загнать это железное чудовище, называемое конем.

Он жаждал мести! В этот час он был бы уже у цели своих желаний, но Атрейо сорвал все его планы. Бастиан не стал Королем Фантазии. О! Атрейо ещё горько раскается!

Бастиан в бешенстве погонял и погонял металлическую лошадь. Суставы её всё громче скрипели и взвизгивали, но она, подчиняясь воле всадника, убыстряла и убыстряла свой галоп.

Много часов длилась эта бешеная скачка, а ночной мрак всё не рассеивался. Перед глазами Бастиана снова и снова вставала объятая пламенем Башня Слоновой Кости, и он вновь и вновь переживал тот момент, когда Атрейо приставил меч к его груди, пока ему впервые не пришел в голову вопрос: почему же Атрейо после всего, что произошло, не решился его ранить и силой отнять ОРИН? И теперь Бастиан вдруг вспомнил о ране, которую он нанес Атрейо. Ему представился последний взгляд Атрейо, когда тот, шатаясь, отступил назад и рухнул вниз со стены.

Бастиан вложил в заржавленные ножны Зиканду – до этой минуты он всё ещё им размахивал.

Забрезжил рассвет, и он смог теперь разглядеть, где же он находится. Железный конь мчался вихрем по вересковой пустоши. Темные очертания можжевельника, росшего небольшими куртинами, казались застывшими группками монахов в капюшонах или волшебников в остроконечных колпаках. Повсюду валялись огромные валуны.

И тут случилось неожиданное. Железный конь, летевший галопом, вдруг на всем скаку развалился на части.

Бастиан грохнулся с размаху на землю и, оглушённый ударом, потеряв сознание, долго лежал неподвижно. Когда он пришел в себя и, приподнявшись, стал растирать ушибленные места, то увидел, что угодил в кустарник можжевельника. Он выбрался из зарослей ползком. Вокруг были разбросаны похожие на огромную скорлупу осколки его коня. Казалось, здесь взорвалась громадная конная статуя.

Бастиан встал, накинул на плечи свой чёрный плащ и без цели побрел вперёд, навстречу светлеющему небу.

Но в кустарнике осталось лежать что-то блестящее, какая-то потерянная им вещь. Это был Пояс Гемаль. Бастиан не заметил своей утраты и потом никогда уже больше о ней не вспоминал. Илуан, Синий Джинн, напрасно спас этот Пояс из пламени.

Несколько дней спустя Пояс Гемаль нашла одна сорока и, хотя понятия не имела, что это за блестящая штука, унесла его в свое гнездо. Но тут начинается совсем другая история, и её мы расскажем как-нибудь в другой раз.

Около полудня Бастиан подошел к высокому земляному валу, тянувшемуся по краю пустоши, и без труда на него взобрался. Внизу лежала большая котловина. Она напоминала не очень глубокий кратер, весь застроенный зданиями, и представляла собой что-то вроде города. Впрочем, это был самый невероятный город из всех, какие Бастиану когда-либо приходилось видеть. Тут не было ни улиц, ни площадей, ни сколько-нибудь заметного порядка в расположении домов. Строения громоздились без всякого плана и замысла, словно огромные кубики, высыпанные из гигантского мешка.

Да и отдельные дома выглядели ни на что не похоже. У одних входная дверь находилась на крыше, лестницы начинались там, куда невозможно было добраться или на них пришлось бы лезть вниз головой, причем вели они в никуда и оканчивались просто в воздухе; башенки стояли здесь криво, балконы висели на стенах вертикально, окна были расположены на месте дверей, а полы на месте стен и оград. Здесь были воздушные мосты, которые обрывались на середине, словно строитель вдруг позабыл, что он хотел построить. Были башни, выгнутые, как банан, и в форме пирамиды, поставленной основанием вверх. Короче говоря, весь этот город производил впечатление безумия.

Потом Бастиан увидел жителей. Это были мужчины, женщины и дети, по своему внешнему виду обыкновенные люди, однако одежда их выглядела так, словно все они потеряли разум и больше уже не могли отличать вещи, которые надевают на себя, от предметов, служащих другим целям. На головах у них были абажуры, детские ведерки для песка, супницы, коробки, картонки, бумажные пакеты, кульки и корзины для бумаг. Они кутались в скатерти, полотенца, ковры, большие куски серебряной бумаги или были одеты в бочки, бадьи, ящики.

Многие из них возили за собой или толкали сзади ручные тележки и повозки, груженные всяким хламом и рухлядью. Тут были разбитые лампы, матрасы, посуда, тряпки, осколки, блестящая мишура, безделушки. Другие носили такой же хлам на спине в огромных узлах.

Чем глубже Бастиан спускался в низину, чем ближе подходил к городу, тем слышнее был говор и шум, тем гуще толпа людей, снующих взад и вперёд. Однако впечатление было такое, что никто из них не знает, куда и зачем он идет. Не раз Бастиан наблюдал, как человек, только что старательно толкавший свою тележку в одну сторону, вдруг начинал тащить её в обратную, а ещё мгновение спустя снова менял направление. Тем не менее все спешили, торопились, были заняты лихорадочной деятельностью.

Бастиан решил заговорить с кем-нибудь из них.

– Как называется этот город?

Тот, кого он спросил, отпустил свою тачку, выпрямился, потер лоб, вроде бы напряженно думая, а потом пошел прочь, оставив тачку стоять на месте. Он словно забыл про неё. Но через минуту эту тачку уже подхватила какая-то женщина и с трудом куда-то её повезла. Бастиан спросил её, ей ли принадлежит этот хлам. Женщина на минуту остановилась, погруженная в глубокое раздумье, а потом вдруг ушла.